...В августе 1999 г. во Владивостоке, недалеко от школы № 18, на ул. Хабаровской, где когда-то располагалась Корейская слободка, состоялось открытие монумента. Он посвящен памяти корейских поселений на российском Дальнем Востоке и Дню независимости Кореи. «Наверное, — писала газета "Владивосток", — для многих владивостокцев новостью оказался тот факт, что сложившаяся здесь 100 лет назад Корейская слободка стала "колыбелью священной борьбы корейцев за свою независимость после узурпации Японией государственного суверенитета Кореи". Именно здесь корейские патриоты поклялись восстановить независимость родины, учредили многие патриотические организации, что привело к созданию в 1919 г. эмигрантского правительства — Корейской национальной ассамблеи. В тот же год 1 марта была принята декларация независимости Кореи. Думаю, для наших земляков, 80 лет воспитывавшихся в духе интернационализма, сей факт приятен — кому-то мы стали колыбелью. Но заметно, что на черной плите мемориала, как говорится, в последнюю минуту добавлена строка: "В связи с 60-летием депортации корейцев". 500 тысяч их было выселено с Российского Дальнего Востока в республики Средней Азии и Казахстан. Понятно, с каким чувством вспоминают это корейцы».
Корейская духовная миссия была основана в Сеуле в 1900 г., и ее целью было обслуживать духовные потребности православных русских в этом городе и распространять христианство среди корейцев. Первым начальником миссии стал архимандрит Хрисанф, в миру Шетковский, который служил в миссии до начала Русско-японской войны. Время его пребывания в этой должности было ознаменовано строительством новых храмов и приходов. Тогда Корейская миссия замыкалась на Владивостокскую епархию. Интересно, что именно она построила православный храм на улице Махалина, куда по сей день ходят православные владивостокцы.
Во время Русско-японской войны Корейская миссия была закрыта. Когда же ее двери вновь открылись, Священный синод стал выделять ежегодно на ее содержание 10 тысяч золотых рублей. Вторым главой миссии в период с 1906 по 1912 г. был ученый-самородок архимандрит Павел, в миру Ивановский. Его перу принадлежат несколько книг по православию, которые монах перевел на корейский язык.
В самый сложный период пришлось управлять Корейской духовной миссией архимандриту Феодосию, в миру Перевалову. Федор Иванович Перевалов родился в г. Уржуме Вятской губернии в 1875 г. В 19 лет он поступил послушником в пещеры Гефсиманского скита при Троицко-Сергиевой лавре. В 1904 г. Федор Перевалов был командирован псаломщиком походной кухни на фронт Русско-японской войны. После окончания войны он перешел на службу в духовную миссию в Корее регентом и учителем пения, а через два года принял монашество. В 1911 г. Феодосии был командирован во Владивосток священником и законоучителем в церковь-школу «Памяти убиенных воинов», а через шесть лет, в 1917 г., иеромонах вернулся в Корею, так как он был назначен начальником духовной миссии в этой стране.
Осенью и зимой 1922 г. Феодосии обогрел многих беженцев, покинувших Приморье. На следующий год он был возведен в сан архимандрита, О последних годах жизни почтенного иеромонаха известно очень мало. Сообщалось только, что в 1930 г. его вызвал в Токио глава Японской миссии архиепископ Сергий, который хотел, чтобы Феодосии заменил его на этом посту. Но по японским законом главой православной церкви мог быть только японец. Архимандрит Феодосии скончался в Японии, и русские эмигранты еще много лет продолжали вспоминать его с теплотой.
Надо отметить, что большая часть владивостокского духовенства после окончания Гражданской войны осталась дома, предпочитая обслуживать верующих на родине. В 30-е годы многие из них разделили судьбу своих приходов. Почти все церкви были разрушены, а священники отправлены в лагеря. Единственным местом, где шла полнокровная деятельность православной церкви, оставалась Маньчжурия. В феврале 1920 г. в Харбин с остатками колчаковских войск прибыл из Оренбурга епископ Мефодий. 16/29 марта 1922 г. указом Высшего церковного управления в Харбине была учреждена временная самостоятельная епархия, с назначением главой архиепископа Мефодия. На первых порах епархия замыкалась на Московскую патриархию. Но в 1923 г., опираясь на решения Заграничного архиерейского синода, Мефодий решил провести коренную реорганизацию епархии. «Этот конфликт, — писал очевидец, — повлек за собой печальные последствия: падение церковной дисциплины, усиление сектантства (адвентистов, баптистов и др.) и проч. С переменой администрации КВЖД, с приходом сюда в октябре 1924 г. представителей Советской России изменилось и положение православной церкви в Маньчжурии: причт был лишен жалования и квартир, церкви — пособий». Против этой реорганизации резко выступил последний епископ Владивостокский Михаил, которому удалось в последнюю минуту бежать из Владивостока в Харбин. Он скончался 9 июля 1925 г. и был похоронен в Софийской церкви.
ЯПОНЦЫ И ДРУГИЕ. ИНОСТРАННЫЕ КОНСУЛЬСТВА ВО ВЛАДИВОСТОКЕ
Интерес к этой теме возник после того, как однажды в одном архивном деле было обнаружено письмо, написанное еще в начале века. В нем житель Владивостока жаловался властям на произвол чиновников-бюрократов, которые не дали разрешения его брату жениться на японской девушке-проститутке, из-за чего тот покончил с собой. Сквозь скупые строки письма читалась история трагической любви русского солдата и японской девушки, что, видимо, не было редкостью в то время. В прошлом Владивосток был центром японской эмиграции. Из четырех тысяч японцев, проживавших в начале века в России, три с половиной приходилось на этот город. Четверо японцев имели во Владивостоке крупную недвижимость. Юридические права японцев, живших у нас, были определены Симодским договором 1855 г.: «В России японцы имеют те же права и преимущества, какие дарованы в ней всем другим иностранцам». В новом договоре 1875 г., по которому Россия обменяла Курильские острова на о. Сахалин, эти права остались без изменений.
Первое время японцы облюбовали для себя Николаевск-на-Амуре, но как только военный порт переехал во Владивосток, Япония решила открыть здесь консульство и в 1875 г. обратилась с этим предложением к русскому правительству. Но поскольку Владивостоку с самого начала определялась роль важного военного форпоста, просьба японцев была отклонена. Им разрешили иметь во Владивостоке лишь коммерческого агента. На следующий год было открыто Императорское коммерческое агентство. Его юридическое положение было сформулировано так: «Чтобы агент не имел никакого официального характера, а служил только посредником между японскими подданными и нашими местными властями». Правда, японское правительство все-таки наделило коммерческого агента консульскими обязанностями: он должен был регистрировать смерти, рождения и браки, оказывать помощь своим соотечественникам и содействовать их возвращению на родину, визировать паспорта и пр.
Японцы, переселившиеся во Владивосток, были главным образом ремесленниками, но большинство из них работало чернорабочими. Все они принадлежали к бедному крестьянскому сословию и не имели ничего, кроме пары крепких рук и огромного трудолюбия, выработанного столетиями каторжного труда на земле. Было замечено, что как только японец устраивался на новом месте и обрастал небольшой недвижимостью, он вызывал к себе во Владивосток родственника и подыскивал ему жилье и работу.
Японец, приехавший во Владивосток и предполагавший прожить там более трех месяцев, должен был стать членом общественной организации «Урадзиво-киорюмин-кай кисоку» (Общество японцев, проживающих во Владивостоке). В первых статьях его устава говорилось: «Общество имеет своей целью защищать интересы всех японских подданных, проживающих во Владивостоке» и «каждый японский подданный, проживающий во Владивостоке, имеет право пользоваться покровительством со стороны этого общества и в свою очередь должен принимать активное участие в его делах».