Удовлетворенный разговором, капитан внес предложение: если собеседник так уверен в успехе, то пусть он отправится на одном из судов. Не моргнув глазом, Люри согласился при условии, что он отправится на флагмане этой флотилии. Предполагая, что туман поможет скрыть суда, идущие вдоль побережья, и тем самым поможет их планам, он предложил взять плоскодонные шхуны, которые могли бы легче пройти между песчаными банками и не выдать себя шумом двигателя. После некоторых споров сошлись на двух шхунах и одном пароходе.
Следуя указаниям Люри, флотилия достигла опасной зоны. Тогда Мейер Моисеевич перешел на первое судно, став лоцманом, оставив пароход в конце каравана. Шхунам удалось благополучно прорваться в порт, пароход же, шедший последним, был захвачен и препровожден в Японию, где его продали как военный трофей. Шхуны привезли достаточно товара, чтобы оправдать это рискованное предприятие. М. М. Люри стал героем, а к компании «Братья Люри» пришел финансовый успех.
Добившись удачи, компания Люри скоро стала промышленной империей, которая включала в себя добычу и засолку рыбы, заготовку амурской икры. Основными рыбалками этой компании был Пуер, Петах и Озерпах на Амуре, несколько рыбалок было на Северном Сахалине. Впоследствии компания занялась консервированием красной рыбы и крабов на Камчатке. «Братья Люри» имели в своем распоряжении и океанский флот. Одновременно они занимались добычей угля, леса, позже приобрели золотые концессии в Охотске и в Сибири, также ловили рыбу около Владивостока, занимались исследованиями нефтяных месторождений в Охе, где сейчас добывают нефть, осуществляли экспорт бобов из Маньчжурии. Позднее компания Люри со штабом во Владивостоке имела представительства в Николаевске-на-Амуре, в Хакодате, Токио, Иокогаме, Харбине, Мукдене и Шанхае.
В 1920-е гг. Советы взяли в свои руки весь Амурский регион. Исключением оставался Николаевск, где размещался японский гарнизон. В 1925 г. встал вопрос о передаче и этого города в руки советской власти. Японцы, чтобы не «потерять лицо», попросили М. М. Люри стать временным губернатором, которому они могли бы передать всю полноту власти, чтобы затем уже Люри передал власть Советам. После консультаций с обеими сторонами М. М. Люри согласился. Все так и произошло, а на память у Люри осталась фотография этого примечательного события, когда он на несколько дней стал губернатором города, в котором родился, вырос и работал. После этого М. М. Люри не возвращался в Россию.
Историю М. М. Люри нельзя рассказать, не упомянув о нескольких драматических историях из его жизни. В Николаевской трагедии 1920 г. он потерял горячо любимого брата Абрама и других родственников, покинул отчее место. Правда, он еще приезжал во Владивосток, куда хотел было перенести свою главную контору. Люри купил у наследников Шевелева имение в Кангаузе и небольшой участок земли в центре Владивостока. С НЭПом М. М. Люри связывал большие надежды. Вместе с другими предпринимателями он основал акционерную компанию Дальморепродукт, где стал первым директором. В начале 1930-х гг. Люри проинформировали в Японии, что во Владивостоке арестованы главный управляющий его компании Михаил Алексин и представитель фирмы Иосиф Файнберг. Это было уже время сталинских репрессий. Их обвиняли в шпионаже через переписку. Следователи имели в виду обмен деловой корреспонденцией с Японией. Многочисленные запросы и протесты М. М. Люри через советское посольство в Токио не достигли цели. Друзья же настоятельно советовали ему не ездить в Россию.
Жена М. М. Люри умерла в июне 1937 г., когда ей было 58 лет. Люри эмигрировал в США перед Второй мировой войной и стал американским гражданином уже после того, как ими стали его дети. После войны М. М. Люри вернулся в Японию, так как не мог оставаться недели без посещения могилы жены. Он восстановил свой бизнес, а умер 5 июля 1954 г. Похоронили его, как и жену, на Иностранном кладбище в Иокогаме.
Роберт Моисеевич Люри, живущий в США, написал в 1981 г. для членов своей семьи семейную хронику. Многие факты из этой интересной рукописи были использованы в этом рассказе. По окончании Калифорнийского университета (1931) Р. М. Люри начал работать в компании отца, затем он стал представителем американских кинематографических компаний в Азии. Во время Второй мировой войны он служил майором в американской армии. Выйдя на пенсию, Р. М. Люри с женой поселился в Калифорнии.
Известным ученым-филологом стала и дочь М. М. Люри Люри-Визвелл (Lury Wiswell), Элла (Ella) Мейеровна, родившаяся 20 февраля 1909 г. в Николаевске-на-Амуре. Она окончила Канадскую академию в Японии, университет Беркли в США и Сорбонну во Франции, занималась антропологией в Японии. В Гавайском университете преподавала французский и русский языки, литературу. Почетный профессор. Сделала несколько переводов. Живет в Гонолулу.
HOMO USSURIENSIS МИХАИЛ ЯНКОВСКИЙ
Светланская ул., № 39
Читателю нет нужды представлять известного в прошлом предпринимателя М. И. Янковского. Михаил Иванович был среди тех пионеров, которые пробивали тропу благополучия не только себе, но и всему краю. Но в биографии коммерсанта есть страницы, которые мало известны читателю. О них и пойдет речь.
Однажды М. И. Янковский заехал в соседнее с Сидеми урочище Славянка. Хлебосольные хозяева — офицеры 7-го Восточно-Сибирского стрелкового батальона — пригласили его перекусить в своей столовой. Один из них обратился к соседу- предпринимателю:
— Скажите, пожалуйста, что я должен отвечать моему брату, проживающему в Полтавской губернии? Он давно добивается от меня сведений об этом крае; я пишу, что знаю, о наших приморских местах, а внутри края, в Никольском и в Ханкайской степи, я не был, и теперь вот, читайте, получил от него письмо, полное упреков.
Собеседник Янковского достал из кармана листок бумаги: «Ты знаешь, как я дорожу правдивыми и дельными советами о вашем крае и готов распродать все свои пожитки, чтобы переселиться к вам; а ты пишешь мне, по легкомыслию своему, одни лишь пустяки: о тиграх, о холодных туманах, о сплошных горах с болотистой почвой, о климате, вредном для слабогрудых и, наконец, что у вас в Славянке и окрестностях из всех русских зерновых хлебов родится лишь овес и того лошади не едят. А между тем, читай, что пишет о твоем соседе владивостокский корреспондент в "Новом времени"».
Прочитав вырезку из газеты, вложенную в письмо, Михаил Иванович долго хохотал, смахивая невольные слезы и комментируя бредни автора заметки о нем и его богатстве.
— Господа, у меня не 3000 десятин земли, а всего 300. Не богатая трава и чернозем, а каменисто-болотистая местность, которая может прокормить не более 20 голов. А вот, смотрите, что написано в моем контракте на эту землю: «...буде земля, отданная Янковскому в оброчное содержание под пастбище, понадобится правительству для других целей, то через 6 месяцев по указании ему об этом земля переходит в распоряжение властей, а постройки, изгороди и прочее должны быть убраны». Как вы понимаете, мои деньги и труд, вложенные в дороги, удобрение и осушку лугов, пойдут при этом ко всем чертям. А сам ты можешь убираться со скотом, людьми и прочим на все четыре стороны.
При следующих словах глаза предпринимателя жестко сузились:
— К этому можно прибавить и то, что в случае конфликта с Китаем моя ферма будет разрушена первой. Так почему же я здесь, спросите вы. По причине холодных туманов моя местность не пригодна для хлебопашества, но благодаря тем же туманам почти свободна от комара, паука и мошки, поэтому там можно прекрасно разводить лошадей и скот, все побережье изобилует для этих целей прекрасной водой.
Уповая крепко на то, что меня с оседлости моей никто не сгонит и гнать некому, кроме скотовода, а такой земли в прибрежной полосе еще много никем не занятой, я с покойной Верой затратил до 1886 года 35 тысяч рублей и семь лет каторжного труда.